MusicGu.ru

Григорий Данской





- I -





Сон вязок, как сотовый мед, извлеченный из


родного дупла, прирученный и облюбованный для


побега из предыдущего сна. Превращенный в каприз,


он не прекращается с наступлением дня.





И это весна, кузнечик, это весна, насыть


легкие сывороткой, мутной, как пьяный лед.


По всей земле выступает, смотри, подростковая сыпь,


и в сонных артериях тронулся воск. Плывет.





Тонкий топя хитин, солнечный этот сон


входит в тебя, делая первую завязь того,


что летом внутри тебя просыпается, как камертон


для всех звучащих во сне и вовне тонов.





Звучащий сон, наш с тобой сон, насиженный на


высосанной из пальца пыльце, набегая на ось


своего вращения, лишает нас сна —


нашего сна, хотя мы видим его поврозь...





- II -





В кубометры земного шара пуская жало,


наше жилище негерметично, не держит жара,


не вяжет лыка и не фурычит, но мочит коры,


и, если еще не сгнило, тому виной


золотая жила, протянутая, вроде аорты,


между землей и небом, между тобой и мной.





Подобно тому, как солод собирает солнце,


раннее ранимое солнце, сонно


в весеннее время суток руки из воска,


как два ростка, ты тянешь ко мне, как два


шнура бикфордова, и продолжаешь спать, когда


я горю, как урод в аду на гравюре Босха.





Потребляя это тепло, ты растешь, мне кажется.


И тебя все чаще прельщает


белая кашица, выдавленная из вены яблони.


Становясь выше,


ты ближе к солнцу, как поставленная на ушко игла.


И, над тобой склоняясь, я часто вижу:


раздвигают кожу зеленые два крыла.


Это похоже на треск сучка под давленьем массы,


это как вход иглы медицинской в мясо.


Это почти не больно;


нет повода, чтобы


кричать, плакать; нет смысла штопать.


Это похоже на то, как пролистывают страницу,


похоже на звук, выталкивающий из клетки птицу...


И в птице рвется золотая жилка.





- III -





Любимая,


я пускаюсь в бега, умываю руки — короче, рву


когти из всех пространств, оставленных прежде тобой.


Моя память по всем статьям подобна червю,


который начал питаться собой. Ту боль,


что испытывает человек, не испытывает червь.


В белесом прозрачном теле белесый прозрачный дух


пускает новую, как молодая пружина, ветвь,


которая будет работать теперь за двух.





Любимая,


душно внутри, а вовне иного рода недуг.


Дверь отворя, я способен шагнуть из себя,


утопая по самое небо в яблоневом снегу


под мостом над поземкой незрелых цветочных семян.


Наблюдая ползущий по вертикальной дымной игле


в дверные бреши майский, как жук, сквозняк,


я слышу пенье пружин и вижу, как на стекле


немого ныне окна паучья идет возня.





Любимая,


шагнув из себя, попадаешь впросак меж стен,


где ночью воет волком любая вошь,


и волей-неволей надо мириться с тем,


что, шагнув из себя, обратно уже не войдешь.


Оставив себя позади в полушаге от


себя, я созидаю слова и еще раз слова,


засевая ими бесплотный унгрунд пустот,


чтобы наутро явилась земля, и на ней трава,


дважды картавая, как мальчик еврейский,


четырежды накоротке


с любой из стихий, рвала бы узилище немоты.


И вот на каком-то клочке земли, на каком-то клочке


бумаги из ничего появляешься ты.





Последнее,


что я хотел бы сказать, но уже не имею слов,


останется между нами в той тишине,


что наступит внезапно, пуская на слом


все, что послышалось порознь тебе и мне.

Григорий Данской





- I -





Сон вязок, как сотовый мед, извлеченный из


родного дупла, прирученный и облюбованный для


побега из предыдущего сна. Превращенный в каприз,


он не прекращается с наступлением дня.





И это весна, кузнечик, это весна, насыть


легкие сывороткой, мутной, как пьяный лед.


По всей земле выступает, смотри, подростковая сыпь,


и в сонных артериях тронулся воск. Плывет.





Тонкий топя хитин, солнечный этот сон


входит в тебя, делая первую завязь того,


что летом внутри тебя просыпается, как камертон


для всех звучащих во сне и вовне тонов.





Звучащий сон, наш с тобой сон, насиженный на


высосанной из пальца пыльце, набегая на ось


своего вращения, лишает нас сна —


нашего сна, хотя мы видим его поврозь...





- II -





В кубометры земного шара пуская жало,


наше жилище негерметично, не держит жара,


не вяжет лыка и не фурычит, но мочит коры,


и, если еще не сгнило, тому виной


золотая жила, протянутая, вроде аорты,


между землей и небом, между тобой и мной.





Подобно тому, как солод собирает солнце,


раннее ранимое солнце, сонно


в весеннее время суток руки из воска,


как два ростка, ты тянешь ко мне, как два


шнура бикфордова, и продолжаешь спать, когда


я горю, как урод в аду на гравюре Босха.





Потребляя это тепло, ты растешь, мне кажется.


И тебя все чаще прельщает


белая кашица, выдавленная из вены яблони.


Становясь выше,


ты ближе к солнцу, как поставленная на ушко игла.


И, над тобой склоняясь, я часто вижу:


раздвигают кожу зеленые два крыла.


Это похоже на треск сучка под давленьем массы,


это как вход иглы медицинской в мясо.


Это почти не больно;


нет повода, чтобы


кричать, плакать; нет смысла штопать.


Это похоже на то, как пролистывают страницу,


похоже на звук, выталкивающий из клетки птицу...


И в птице рвется золотая жилка.





- III -





Любимая,


я пускаюсь в бега, умываю руки — короче, рву


когти из всех пространств, оставленных прежде тобой.


Моя память по всем статьям подобна червю,


который начал питаться собой. Ту боль,


что испытывает человек, не испытывает червь.


В белесом прозрачном теле белесый прозрачный дух


пускает новую, как молодая пружина, ветвь,


которая будет работать теперь за двух.





Любимая,


душно внутри, а вовне иного рода недуг.


Дверь отворя, я способен шагнуть из себя,


утопая по самое небо в яблоневом снегу


под мостом над поземкой незрелых цветочных семян.


Наблюдая ползущий по вертикальной дымной игле


в дверные бреши майский, как жук, сквозняк,


я слышу пенье пружин и вижу, как на стекле


немого ныне окна паучья идет возня.





Любимая,


шагнув из себя, попадаешь впросак меж стен,


где ночью воет волком любая вошь,


и волей-неволей надо мириться с тем,


что, шагнув из себя, обратно уже не войдешь.


Оставив себя позади в полушаге от


себя, я созидаю слова и еще раз слова,


засевая ими бесплотный унгрунд пустот,


чтобы наутро явилась земля, и на ней трава,


дважды картавая, как мальчик еврейский,


четырежды накоротке


с любой из стихий, рвала бы узилище немоты.


И вот на каком-то клочке земли, на каком-то клочке


бумаги из ничего появляешься ты.





Последнее,


что я хотел бы сказать, но уже не имею слов,


останется между нами в той тишине,


что наступит внезапно, пуская на слом


все, что послышалось порознь тебе и мне.

Адрес электронной почты		example@domain.ru
Код заказа		999-999
Нажмите после заполнения
Пожалуйста, вводите корректный адрес электронной почты, так как на этот адрес будет отправлена дополнительная ссылка на загрузку выбранной Вами песни. Если был указан неправильный адрес электронной почты, вы можете его исправить. Для исправления адреса электронной почты отправьте электронно письмо в службу поддержки (support@musicgu.ru). В письме укажите полученный Вами код и корректный адрес электронной почты. Отправляя сообщение на один из предоставленных номеров Вы подтверждаете свое согласие с Правилами использования сайта и Пользовательским соглашением.